Нет, нет, – не были они ни Ромео, ни Джульеттой…

Молодые техасцы Бонни Паркер и Клайд Барроу – самые, пожалуй, известные и романтизированные преступники в криминальной истории не только США, но и всей Солнечной системы. Блистательная служебная карьера этой пары навсегда, как первый толстый гамбургер с кровавым кетчупом, запечатлелась в сознании практически каждого стопроцентного американца. Словосочетание «Бонни-Клайд» стало органичным синонимом эпохи Великой депрессии, которая многим представляется в образах курящей крепкие сигары женщины и вооруженного дымящимся автоматом банковского грабителя, с мешком денег уносящегося от погони на визжащем фордовском автомобиле. Куда-то в другую жизнь, прекрасную и чаще всего очень-очень короткую…

Миф вообще редко соответствует реальности, в лучшем случае повторяя лишь контуры оригинала. В данном случае пишущей братией была предложена басня о стильной романтичной паре в модных костюмах, походя разорвавшей узы общественного договора и превратившейся в серьезную и даже в чем-то смертельную угрозу обществу. Хотя, пожалуй, во многом так оно и было.

Сказка о чертовски симпатичной паре, которая презирала и нисколько не боялась полицейских. О паре, которая жила гламурной роскошной жизнью, опережая ее и пытаясь служить примером для десятков миллионов простых американцев – «Делай, как мы, и живи, как мы!» Реальность, увы, была несколько иной. Как и “американская мечта”, оказавшаяся еще большим мифом, хотя еще изредка и подающим признаки жизни.

Неискушенные и часто беспечные Бонни и Клайд, члены сколоченной ими гангстерской банды жили тяжелой, нечистой, изнурительной жизнью, наполненной постоянной беготней, неуклюжими грабежами, ранениями, нелепыми травмами и, да, это правда, – убийствами. После обнаружения полицией нескольких шокировавших пуританскую Америку фотографий, на которых Бонни и Клайд с вызовом позировали с огнестрельным оружием наперевес, пара превратилась в первых в истории криминальных медиа-звезд.

Тогда же заработала и мощная мифотворческая машина с ее преобразующей что угодно во что угодно магией. Роман, однако, длился недолго. Очень скоро позолота на образах потускнела, покрылась кроваво-рубиновым лаком, и закончилась сказка кровавой полицейской засадой на сельской проселочной дороге. И сотней пуль в два тощих тела. Впрочем, драматический конец заметно освежил золотой оклад криминальной иконы.

Ромео Барроу? Джульетта Паркер? Не звучит…

При том, что долговечность сказки о романтическом преступном дуэте свидетельствует, скорее, о живучести внедренного в сознание мифа, бандитская парочка парадоксальным образом продолжает очаровывать писателей, будоражить музыкантов, вдохновлять художников, возбуждать режиссеров и даже интересовать журналистов издания ЕЩЕ!.

Существует несколько устоявшихся представлений, которые, на взгляд редакции, не соответствуют действительности либо её искажают. Наряду с этим отдельные важные детали жизни Бонни и Клайда оказались скрыты от внимания любопытствующей публики либо постепенно выведены за скобки. О таких деталях и пойдет речь ниже – деталях, который обошли своим вниманием либо проигнорировали многочисленные исследователи и немногие пока кинематографисты. Во-первых…

Бонни и Клайд прославились не тем, чем хотели прославиться

Будучи мальчиком, рожденным в семье малоимущего фермера-одиночки, Клайд сразу же влюбился в музыку. Почти всё свое свободное время парень проводил в обнимку с саксофоном и старой потертой гитарой, на которых быстро и весьма сносно научился играть первые незатейливые баллады о невыносимо тяжелой жизни вышедшего из народной гущи человечка.

Казалось, парня ждет карьера как минимум добротного оркестрового музыканта или хотя бы свадебного «лабуха», популярного в депрессированной Америке начала 30-х. Все испортил негативно влиявший на Клайда его старший брат Бак, попавший, в свою очередь, под дурное влияние своего не слишком законопослушного приятеля. От игры на музыкальных инструментах Клайд как-то незаметно и удивительно органично переходит к угону автомобилей, снабженных, впрочем, простейшим музыкальным инструментом в виде сигнального клаксона.

Выросшая в западном Техасе девочка Бони по фамилии Паркер музыку любила не менее Клайда, но еще больше она была влюблена в сценические подмостки. Она их боготворила. Она не могла без них жить. Они снились ей… Юная невысокая красавица частенько побеждала на всевозможных школьных певческих и артистических конкурсах, не стесняясь при этом исполнять бродвейские хиты и достаточно «взрослые» песни. Обожавшая кинематограф Бонни не раз обещала друзьям, что однажды они увидят ее имя, вписанное в яркие огни рампы – своё светлое будущее она видела исключительно в образе знаменитой голливудской кинозвезды.

Клайд и Бонни действительно прославятся на весь мир, но совсем не так, как они предполагали это сделать. Бонни в конечном итоге все же появится на экране, о котором она мечтала, но не в качестве великой актрисы, а в качестве персонажа криминального сюжета, детально описывающего уголовные «подвиги» её приятеля Клайда Барроу. Не обходила их вниманием и пресса, регулярно помещавшая на своих страницах репортажи об очередных убийствах и ограблениях, которыми занимался возглавляемый Клайдом преступный кооператив на полном рыночном хозрасчёте.

Американцы есть американцы – даже такое брутальное внимание льстило разбойникам и убийцам, хотя в большинстве случаев повышенное внимание со стороны СМИ заметно осложняло им жизнь, поскольку делало бандитов все более узнаваемыми даже в густой городской толпе.

И все же Клайд и Бонни никогда не отказывались от своей детской мечты. На задних сидениях украденных автомобилей полиция раз за разом обнаруживала ярко иллюстрированные свежие киножурналы, с которыми не расставалась Бонни. Клайд же не расставался со своей гитарой. До тех пор, пока ее не пришлось оставить в салоне угнанного автомобиля после очередной перестрелки со стражами порядка.

Кстати, позже он попросит свою мать, чтобы та сходила в полицейский участок и поинтересовалась, не собирается ли полиция вернуть семье Барроу принадлежащую ей потертую частную собственность в виде конфискованной шестиструнки. Матери объяснили, что гитара отныне является вещественным доказательством и пока во всяком случае возврату не подлежит. А вот свой саксофон Клайд возил в багажниках угнанных им автомобилей до самого своего конца.

Кого и как грабили Бонни и Клайд со своей бандой

В фильмах и в телевизионных программах покойных граждан США К. Барроу и Б. Паркер чаще всего изображают в виде банальных громил, чистивших заведения пузатых банкиров и терроризировавших финансовые учреждения всего Среднего Запада и американского Юга. Всё это, конечно, не соответствует действительности. За четыре года активной бандитской жизни гангстеры ограбили всего несколько банков, причем некоторые из них неоднократно (в сумме на счету банды 12 банковских ограблений). Да и ограблениями такие акции в большинстве случаев можно назвать весьма условно – это был скорее рэкет, пусть даже в его предельно жестком варианте. Валютные приобретения, как правило, выглядели для термина «ограбление» смехотворно, – в одном случае удалось утащить из банка всего 80 американских долларов с изображенными на купюрах портретами американских президентов. Президенты с укоризной смотрели на бандитов, те – на президентов; обе стороны поражались взаимному сходству и во всех случаях консенсус достигался.

Несколько более успешных банковских интервенций были совершены Клайдом в паре с опытным рецидивистом Рэймондом Гамильтоном. Бонни же чаще всего в ограблениях участия не принимала, хотя в нескольких эпизодах, связанных с ограблением бензозаправок и мелких банковских отделений, выполняла роль таксиста и караульного “аларма”.

Грабить банки было сложно и опасно – того и гляди влипнешь в густую полицейскую засаду или напросишься на пулю нервного охранника. Куда чаще банда Барроу совершала налёты на небольшие продуктовые лавки и на стоявшие на отшибах беззащитные заправочные станции. Здесь риск угодить под пулю был куда ниже при значительно более высоких шансах на быстрое исчезновение при малейшей угрозе встречи с полицейским патрулём. Ниже вы видите один из провинциальных “клиентских” банков гангстерской шайки Барроу.

Маржа от подобных акций часто не стоила даже того минимального риска, на который шли грабители. Следовательно, чтобы регулярно набивать брюхо продуктами питания, членам шайки «на дело» приходилось выходить достаточно часто. Частота ограблений, в свою очередь, облегчала работу соответствующим органам, которые при накоплении достаточного массива простейших «логистических» данных могли попросту спрогнозировать дальнейшие телодвижения гангстеров и банально их «вычислить» (что в конце концов и произошло). Изыскивать «хлеб насущный» преступникам с каждым днем становилось всё труднее и труднее.

Бонни и табак

Однажды, в ходе штурма очередного схрона банды в Миссури и последующего его обыска, полицейские обнаружили несколько не проявленных пленок. С них-то и была проявлена и напечатана самая, пожалуй, известная фотография: вооруженная пистолетом Бонни Паркер артистично, как настоящая голливудская звезда, сжимает в своих тонких мужских губах сигару.

На другой фотографии Бонни целится в живот безмятежно улыбающегося Клайда.

На третьем кадре изображены картинно целующиеся нимфоманка и гомосексуалист, на четвертой…

Фотографии, скорее всего, были сделаны парочкой, как сказали бы сегодня, «по приколу», для «стёба», однако именно эта серия в совокупности со стихами Бонни (также обнаруженными в укрытии) в значительной степени способствовали романтизированной «раскрутке» уголовного дуэта. Вскоре фотографию с курильщицей перепечатывают едва ли не все американские газеты и журналы, и в сознании большинства закрепляется именно такой – «никотинный» – образ кровавой хулиганки.

На самом деле Бонни никогда не курила и с трудом переносила табачный дым. Может быть, более печальной правдой является пристрастие Бонни к виски. Время от времени девица позволяла себе напиваться до поросячьего визга, тогда как Клайд, напротив, старался избегать алкоголя, благоразумно полагая, что в случае опасности кто-то должен оставаться трезвым и трезвомыслящим.

P.S. Трудно пройти мимо одной не совсем тематической детали, которая, тем не менее, отчасти позволяет понять природу романтического тумана, плотно окутавшего гангстерскую эпоху 30-х. Причем туман этот не только не выветривается, но с каждым десятилетием становится всё гуще и радужнее.
Обратите внимание на такой, казалось бы, пустячок – почти на всех фотографиях мы видим Клайда в отглаженном костюме (часто с жилеткой), при галстуке и иногда в шляпе. Это не персональный выпендреж отдельно взятого техасского провинциала – то же мы видим на других архивных фотографиях 30-х, и подобная же тенденция отслеживается во всей без исключения гангстерской кинематографической классике. Но одевались так гангстеры не затем, чтобы пофорсить или как-то выделиться, а напротив – чтобы ничем не выделяться в живом городском потоке. Ниже – улица Чикаго 30-х гг.

В те времена костюм с галстуком/бабочкой был обычной повседневной униформой всякого мужчины, если только он не был землекопом, конюхом или ассенизатором. Строгий мужской или женский костюм подчеркивал уважение его носителя к окружающим, толпе как бы делался утонченный неявный комплимент.

На этом попутно всплывшем и, быть может, не слишком уместном (возможно, и не слишком удачном) примере хорошо просматривается история деградации эстетики, этики и общественного вкуса. При этом нетрудно отследить момент перелома. Если еще в фильмах Альфреда Хичкока 50-60 гг преступники выглядят почти точно так же, как на фотографиях 30-х гг, то уже в 70-х они одеваются как попало. Переломный год – 1968, год т. н. «сексуальной революции», хотя на самом деле произошла фактическая легализация не секса, а гомосекса. После этого не кинематограф начал диктовать моду улице, а улица – экрану. Начался самовоспроизводящийся деградационный процесс, который продолжается, устанавливая всё новые рекорды пошлости и безвкусицы.

Что касается уголовников, то сначала они избавились от галстуков, затем от пиджаков, после чего вместо рубашек стали одевать майки для игры в теннис. Потом сбросили брюки, заменив их штанами – сначала цивильными, затем спортивными. И в 90-е авторитет выглядел уже не с иголочки одетым джентльменом в шляпе и при галстуке, а самым нелюбимым сыном лейтенанта Шмидта – в кроссовках на босу ногу, в заеложенных спортивных штанах с пузырями на коленях, в постельной майке 4-й свежести и с бейсбольной битой в грязных лапах. Ну и, конечно, с громадной цепью на шее – куда же без нее джентльмену. Теперь посмотрите на фото выше, сравните пару гангстеров 30-х с дуэтом “братков” и подумайте, – много ли найдется желающих романтизировать эту шпану? Кроме, конечно, российских киношников, обожающих всё грязное, сопливое и вонючее.

Бонни умерла замужней женщиной, но мужем её был не Клайд

Далеко не все знают, что Бонни Паркер вышла замуж, едва достигнув “возраста согласия“, – в 16 лет. Муж – рослый красивый малый Рой Торнтон – был, как это часто случается, одноклассником Бонни. Решение выйти замуж молодая девица приняла без особых колебаний: отец давно умер, мать же тяжело работала на фабрике.

Шансов занять более или менее достойное место под американским солнцем у амбициозной Бонни было немного (выше вы видите ее детскую фотографию). Выбор мог колебаться между официанткой в какой-нибудь придорожной забегаловке и горничной по вызову в техасском доме среднего достатка. Брак, таким образом, казался приемлемым и едва ли не единственным выходом из мрачного глухого тупика, но оказался настоящей катастрофой.
Рой (его фото ниже) долго скрывал от жены свою основную «профессию» мелкого вора и дорожного мошенника – позже Бонни достаточно остроумно охарактеризовала его как «бродячего мужа с бродячими мозгами».

«Бродячий муж» надолго исчезал из дому, почти всегда возвращаясь в затрапезно-нетрезвом виде и тут же набрасываясь на жену с неопределенными претензиями. Бонни, не выдержав психологического террора, вынуждена была вернуться к матери, но ненадолго. Вскоре Рой Торнтон получает пятилетний срок за свой очередной криминальный фокус, и уже в тюрьме, перед самым освобождением, узнает о смерти своей жены. На пальце расстрелянной Бонни было обнаружено колечко с выгравированными на внутренней стороне её и Торнтона инициалами. И точно такие же инициалы были обнаружены на правом бедре покойницы.

У Бонни и Клайда были проблемы с передвижением

Осужденный по нескольким пунктам обвинения в краже автомобилей и ограблении магазинов (а также за попытку побега), в 1930 году Клайд Барроу был приговорен к 14 годам тюрьмы в Истхэме, печально известной своей суровой каторжностью. Благодаря постоянным ходатайствам матери (которая без конца писала губернатору Техаса слезные письма – мать есть мать) отсидел он только полтора года, после чего был условно-досрочно освобожден. На протяжении этих семнадцати месяцев Клайда постоянно насиловал один из местных тюремных авторитетов. В итоге своего обидчика Барроу, улучшив момент, все же зарезал (вину за убийство взял на себя один из сокамерников Барроу, которому нечего было терять), однако происшедшее наложило на его психику тяжелый неизгладимый отпечаток. Клайд стал импотентом, и способен был разве что поглаживать свою нежную Бонни по спине и нашептывать ей всякие милые глупости.

В этот же период Клайд, чтобы уклониться от тяжелых земляных работ, попросил сокамерника отрубить ему два пальца на левой ноге, в результате чего стал неработоспособным по крайнем мере в качестве землекопа. И надо же такому случиться! – через пять дней после ампутации губернатор удовлетворил ходатайство матери и распорядился освободить Клайда Барроу из заключения. Позже, когда раны зажили, выяснилась крайне неприятная вещь: ходить, как прежде, Клайд уже не сможет никогда. Вестибулярный аппарат так и не сдвинул в нужную сторону «центр тяжести», балансировка была нарушена, ровная устойчивая ходьба оказалась затруднена. Учиться ходить в новых условиях приходилось практически заново. Изменения было настолько серьезными, что управлять педалями автомобиля бандит мог только босиком либо в носках, что, в свою очередь, имело свои печальные последствия.

В один из вечеров Клайд, известный своей безрассудно быстрой ездой, не заметил знак «объезд», проскочил поворот, неудачно нажал на тормоз и машина оказалась на дне русла высохшей реки. Из треснувшего автомобильного аккумулятора на правую ногу Бонни обильно пролилась едкая кислота. Страдающую от нестерпимой боли девушку быстро перетащили в близстоящий фермерский дом, и только покрытие раны толстым слоем пищевой соды предотвратило дальнейшее разрушение мышечной ткани. Нормально ходить после этого происшествия Бонни уже не сможет до самой смерти.

Возможно, на твёрдые ноги девушку мог бы поставить квалифицированный врач, но среди доверительных знакомых такового не было, а везти ее в больницу по понятным причинам было невозможно. Свидетели показали, что последний год своей жизни Бонни скорее «прыгала», чем ходила. Доходило до того, что время от времени Барроу попросту переносил ее с места на место на руках, хотя, как мы помним, сам не слишком уверенно держался на ногах. Так это или нет, но поговаривают, что именно отсюда «растут ноги» ставшей сверхпопулярной в американских политических кругах метафоры о «хромой утке». Речь в таких случаях обычно идет о том или ином деятеле, потерявшим способность выполнять возложенные на него функции.

Паркер и Барроу были преданы своим семьям

В отличие от многих своих современников-уголовничков, Клайда и Бонни нельзя назвать одичавшими «одинокими волками», зависящими исключительно друг от друга и от настроений остальных членов банды. У обоих оставались преданные им семьи, которые вместе с ними переживали худшие времена, изо всех сил стараясь поддерживать с изгоями хоть какую-то связь.

На протяжении всей своей криминальной карьеры Бонни и Клайд совершали частые поездки в район Западного Далласа, где жили их семьи. В лучшие времена секретные свидания имели место несколько раз в течение одного месяца. Стандартный метод тайной «состыковки» состоял в следующем. Клайд быстро проезжал мимо родительского дома, на ходу выбрасывая в открытое окно пустую бутылку с вложенной внутрь запиской. Мать или отец подбирали бутылку и извлекали записку, в которой содержались указания о месте и времени очередного свидания.

Как правило, в каком-нибудь укромном углу за пределами города. Взаимодействовали и изначально невзлюбившие друг друга родители Бонни и Клайда. В частности, мать Бонни (выше на фото) обвиняла Клайда и его родителей (их вы видите ниже) в том, что гангстер безжалостно разрушил жизнь ее дочери. Со временем, однако, родители научились сотрудничать и даже начали общаться по телефону при помощи специально придуманного для этого случая кода (когда, например, необходимо было сообщить матери Бонни о месте и времени возможного свидания).

Когда у бандитов заводились монеты, семьи Бонни и Клайда не стеснялись принимать от них кое-какие пожертвования. И напротив, когда шайка обезжиривалась и ее члены в прямом смысле слова голодали, семьи Бонни и Клайда помогали им продержаться на плаву до следующей удачного разбоя, снабжая гангстеров одеждой, продуктами и изредка даже небольшими денежными суммами. В один из удачных моментов Клайд даже пытался купить родителями участок земли в Луизиане, но в силу чрезмерной подозрительности подобной сделки от своих планов отказался. Закончилось такое «сотрудничество» тем, что несколько членов семьи Барроу были в конце концов осуждены за пособничество и отбывали сроки (короткие, правда) тюремного заключения.

Чуть ниже вы видите членов банды – брата Клайда Бака (справа вверху) и его жену Бланш (слева вверху). В одной из перестрелок Бак будет смертельно ранен и вместе со своей женой схвачен полицией – на фото в левом нижнем углу вы видите момент захвата преступной супружеской пары.

По иронии судьбы, преданность Бонни и Клайда семье явилась в конечном счете причиной их гибели. Член банды Генри Метвин разделял взгляды Бонни и Клайда на семейные взаимоотношения. Хорошо понимая Метвина, они делали все возможное, чтобы тот видел свою семью как можно чаще. Однако Метвин вступил в сговор со своим папой, который предложил «хитрый план»: сдать банду властям в обмен на неподсудность Генри Метвина. После недолгих колебаний младший Метвин, на счету которого было несколько трупов, с доводами отца согласился. В засаду Бонни и Клайд попали, направляясь как раз к дому Метвинов, чтобы забрать отгостившего у отца изменника. Мало того, «наживкой» в устроенной копами мышеловке служил папаша предателя, согласившийся сыграть шекспировскую сцену из американского спектакля «Заглохший на дороге грузовик».

Бонни и Клайд не было особо кровожадными

Сочувственное в общем и целом общественное мнение резко переменило направление и обернулось против Бонни и Клайда лишь после убийства бандой двух полицейских-мотоциклистов. Да еще и в пасхальное воскресенье 1934 года! Ниже вы видите арсенал банды.

Патрульные полицейские случайно обнаружили машину с спящими в них подозрительными людьми, которые к тому же оказались не совсем трезвыми. Разбуженный Метвин громко предложил проснувшемуся Клайду взять одного из полисменов в заложники, что патрульные расценили правильно. Но обнажить стволы они так и не успели, хотя пытались, – Метвин в одно нажатие курка отправил в лучший мир полицейского по фамилии Уилер. Барроу же синхронно застрелил другого полицейского, молодого новобранца Мерфи, для которого первое патрулирование оказалось и последним в его жизни. Дело в том, что Мерфи собирался жениться, и на его похоронах черная от горя невеста была одета в свадебное платье. После этого душераздирающего эпизода публика, которая до этого более все же сочувствовала дерзким преступникам, требовала теперь их поимки и предания самому суровому наказанию.

Бонни и Клайд знали, что их забальзамируют, но не думали, насколько это будет непросто сделать

Бонни и Клайд погибли в граде пуль, выпущенных в их машину устроившими засаду полицейскими. Они остановившись на обочине, чтобы помочь сговорившемуся с властями отцу Генри Метвина починить его якобы забарахливший грузовичок.

Клайд едва успел остановить автомобиль, как шестеро полицейских тут же открыли ураганный огонь из винтовок, автоматов и ружей.

Выпущено всего было около 150 пуль, из которых в Бонни и Клайда попала едва ли не сотня. Когда всё было кончено, командир полицейского спецназа Фрэнк Хеймер приблизился к машине, и на всякий случай сделал несколько дополнительных выстрелов в уже мертвые тела. Рука покойницы все еще держала недоеденный бутерброд…

Гробовщик Бейли, которому было поручено сохранять тела до похорон, обнаружил в них так много пулевых отверстий, что это мешало как следует забальзамировать тела – бальзамирующий раствор протекал сквозь покойников, как через сито, образуя на полу лужицы. Помощь Бейли оказывал Диллард Дарби. Интересно, что годом ранее банда Барроу похитила у него автомобиль, который он тут же попытался у них отбить. В итоге вместе с машиной бандиты прихватили и ее владельца – чтобы не донёс куда следует. Когда во время завязавшегося разговора выяснилось, кем по профессии является похищенный, Бонни долго хохотала. После чего шутя попросила гробовщика позаботиться о телах членов банды, когда те окажутся в морге. Дарби отпустили, дав ему на дорогу еще и пять долларов. Прошло время, и гробовщик действительно исполнил просьбу Бонни.

На месте расстрела преступников установлен памятный камень. А вот похоронены Бонни и Клайд были отдельно.

На могиле гражданки США Б. Паркер высечена эпитафия: “Как цветы расцветают под лучами солнца и свежестью росы, так и мир становится ярче благодаря таким людям, как ты”. Прекрасно, но что было бы, если бы все вдруг стали похожи на этот “луч солнца”?

На надгробии могилы Клайда и Бака Барроу кем-то высечено несколько коротких многозначительных слов: «Ушел, но не забыт».

Преступники делятся на два основных типа. Это либо вполне здравомыслящие люди, которые осознанно совершают преступления из корысти или из чувства мести, либо слетевшие с катушек психопаты, которым никакой закон не писан, и которые могут учудить всё, что угодно, вплоть до поедания собственных фекалий. При этом серийным убийцей по согласованному международному стандарту считается преступник, одномоментно либо с временным интервалом лишивший жизни трех и более человек. И ведь самое страшное в изложенной выше истории – полная нормальность серийных убийц, делавших то, что они делали.

Дополнение

Поскольку по теории вероятности здравомыслящие, как и психопаты, должны быть примерно равномерно распределены по земной суше (вроде падающих из Космоса на Землю метеоритов), их соотношение на разных континентах и в разных государствах должно быть примерно одинаковым. Социальные психологи при этом знают, что готовность совершить преступление очень мало зависит от степени суровости закона, который для психов, серийных убийц и патологических негодяев почти везде прописан схожим образом.

Если, однако, обозначить красным пятнышком каждого серийного убийцу и поместить его на карту полушарий по месту принадлежности, в глаза тут же бросится странная графическая аномалия. Если суша планеты более или менее равномерно покроется красными кружками, то территория, на которой расположены западные демократические государства, превратится в сплошное кроваво-рубиновое пятно. Хотя даже в этом месиве выделяется заокеанская “цитадель демократии”.

Нравится это кому то или нет, но “американский образ жизни” породил более четырёхсот (+400) серийных убийц только в США – едва ли не столько же, сколько выдало все остальное человечество, вместе взятое. Причем 90% этих преступников жили в США в ХХ и живут в текущем веке.

Карта составлена не членами какого-нибудь Изборского клуба, а специалистами датско-американской компании MapFact в апреле 2016 года. Поэтому если и говорить о какой-либо подтасовке, то только в сторону смягчения образа западной демократии. Если пойти на поводу у “мировых СМИ” и отождествить “американский образ жизни” с такими понятиями, как “демократия” и “права человека”, быстро выяснится парадоксальная на первый взгляд закономерность: чем активнее то или иное государство пытается следовать американским культурным и политическим стандартам, тем больше в таком обществе появляется серийных убийц. Чем шире в стране т. н. “права человека” – тем чаще в подворотнях находят изнасилованных детей и прохожих с перерезанным горлом. А следующая по пятам за “правами человека” “свобода слова” почему-то поёт убийцам гимны и романтизирует их образы.

Чтобы далеко не ходить, давайте подойдем к зеркалу в собственной прихожей. В просуществовавшей много веков России – императорской и Советской (от Петра вплоть до 1991 года) – авторы англоязычной Википедии при всем их старании нашли 38 серийных убийц. От каких пор? Не будем начало российской государственности отсчитывается с привычного историкам 862 года, поскольку получится вовсе нехорошо. Более или менее стабильно учетная статистика начала вестись в России после провозглашения Петром I в 1721 году Российской империи. За 270 лет, таким образом, на территории России очередной серийный душегуб давал о себе знать в среднем каждые семь лет (270 делим на 38).

Но вот в 1991 году на Русь впервые опускается светлая вуаль американской демократии, и за 25 лет Россия обогатила человечество сразу аж 78-ю серийными убийцами. Иначе говоря, среднестатистические отечественные темпы в эти 25 лет превышены более чем в 20 раз! Есть о чем подумать и над чем задуматься, не так ли?

И последнее. Не поленился, провёл маленький импровизированный опросик. В своей деревеньке, на набережной у водного стадиона. Там, знаете ли, народ праздношатающийся, бездельный и потому отзывчивый. Предложено было коротко, на ходу ответить на два коротких парных вопроса:

• • Знакома ли вам фамилия Чикатило, и если да, как звали этого человека?
  • Кто такие Бонни и Клайд, и какие фамилии носили эти персоны?

В отведенный час опросить удалось 88 человек от 20 лет и старше. 73% (или 64 человека из 88 человек) знали, кто такой Чикатило, но имя этого человека смогли назвать менее 7% (т.е. 4 человека из 64 человек). Кто такие Бонни и Клайд знали уже 94% опрошенных (82 человека из 88 человек), но какие фамилии носили эти персоны, знали примерно те же 7% (6 человек). Что бы это могло значить..? Кстати, а вы знаете, как звали человека по фамилии Чикатило?